inthebalanceru

Оригинал взят у

andrey_trezin в ПРОЗЁВАННАЯ КЛАССИКА

ИЗ СОЧИНЕНИЙ ИВАНА МАРОВИЧА ГНЫПЫ

Иван Макарович хорошо знал технологию поэтического труда: он дослужился до полковничьих звезд, курируя в Ведомстве именно литераторов, знал их досконально, видел, что горшки обжигают отнюдь не боги. Его огорчало то обстоятельство, что многие важные темы остались его подопечными либо не охваченными вовсе, либо – с очевидными качественными (не говорю уж об идеологических) изъянами. И, уйдя на заслуженный отдых, решил сам, лично, никому не перепоручая, восполнить все имеющиеся пробелы.
Его биография, как мне кажется, нигде так и не была записана, придумавшие отставного полковника Вадим Черняк и Александр Аронов излагали его жизненный путь исключительно в устной форме, всякий раз расцвечивая изменяющимися подробностями. Но достоверно известно, что не смирившийся с пенсионным бездельем Иван Макарович был пристроен на должность швейцара в Центральный дом литератора, и, разумеется, со всем своим гражданским темпераментом отдался новой ответственной работе. Кстати, там же, рядом с Гныпой, служил и герой другого поэта, тоже «изрядно знаменитый» в литературе:

Он Шолохова видел, он Пастернака знал,
Он с Нобелевских премий на водку получал…

Вот и Иван Макарович. Он только, наблюдая нравы посетителей ЦДЛ, все чаще с тревогой задумывался о судьбе многострадальной русской литературы. Он сомневался в этой связи даже в своем молодом преемнике в лубянском кабинете:

И лоб его меньше нахмурен,
И в голосе мягче броня.
И всё-таки как этот Чурин –
Не знаю! – заменит меня.

То есть, перестройку, возникшую как результат преступного небрежения и ослабления заботы, он предчувствовал еще в середине 60-х…
Но это – другая история.

Так или иначе, самодовольный графоман Гныпа очень многое понял, многое предсказал, многое подсказал. Во всяком случае, лично мне, когда уже в 1988 году я оказался в журналистской командировке в Нагорном Карабахе, именно строки о встрече Ивана Макаровича с японцем (Я подошел, взглянул ему в лицо,/ Протягивая наши папиросы./ Потом спросил: «Зачем сожгли Лазо?»/ И у него нашлись ко мне вопросы) помогли четче сформулировать в известинской заметке важный вывод. Ни один национальный вопрос не имеет ответа с того самого момента, когда он задан…
Что конкретно «из Гныпы» сочинил Вадим, а что – Саша, они не могли разобраться и сами. У нас, в «Московском комсомольце» на Чистых, «Ивана Макаровича» перепечатывали во всех кабинетах, Черняк с Ароновым, вместе и поврозь, вносили в эти перепечатки уточнения и правки, потом тексты с их автографами благополучно терялись, восстанавливались по памяти, что-то, конечно же, при этом искажалось и пропадало вовсе…
В этой книге мы собрали то, что нашли в ароновских рукописях, что вспомнили, расположили в произвольном порядке. Отдаем себе отчет в неполноте и возможных ошибках и заранее извиняемся за них.

П. Гутионтов

ПОЛЕМИКА

Нет, не могу никак забыть
Тех строк, которыми я связан:
«Поэтом можешь ты не быть,
Но гражданином быть обязан».

Какой нелепый афоризм
Придуман классиком умело!
Тогда, конечно, был царизм,
Теперь совсем иное дело.

Знаком с понятьем красоты
По танцам, песням и картинам,
Поэтом быть обязан ты,
Как быть обязан Гражданином!

И, призван новою судьбой —
Из тех, кто раньше были немы, —
Пусть смело создает любой
Разнообразные поэмы!

И юный, и в кудрях седин,
Твори уверенно и гордо!
К сему подписываюсь твёрдо:
Поэт, а также Гражданин
Иван Макарович Гныпа.

ФИЛОСОФСКОЕ

Весна — пора дождей и грязи,
И отличается от зим,
Как говорящие мага'зин
От говорящих магазин.

НАБЛЮДЕНИЕ

Вот гражданин, в трамвае едущий,
Должно быть, он сойдет на следующей.
А тот, по улице идущий,
Уже сошел на предыдущей.

***
Закончилася драма,
Окончен жизни путь.
Течет вода из крана,
Забытая заткнуть.

СТИХИ НА НЕДОСТАТКИ В РАБОТЕ
ВИННЫХ ОТДЕЛОВ ТОРГОВОЙ СЕТИ

Побывал в магазине,
Попросила жена.
Там кретин на кретине
Все — в отделе вина.

Поначалу обидно
Стало: где продавцы?
Лишь затылки мне видно
Да тугие крестцы.

Обращаясь к затылку,
На который смотрю,
— Покажите бутылку
Мне вот ту, — говорю.

Подают…
Вижу с краю
Этикетка в грязи.
—Что за чёрт, — замечаю
Я им в этой связи, —

Жидкость странного цвета,
Ею печки гасить!..
Как же можно за это
Три с полтиной просить?

Ведь отнюдь не старинный
Мы имеем букет…

Только смех беспричинный
Я услышал в ответ.

А чего ж тут смешного?
За бутылку вина,
Да к тому же плохого —
И такая цена?

ЗНАКОМСТВО

Мне помнится был тёплый март… Иду
Я по зоологическому саду,
Где лёд уже подался на пруду
И облепили голуби ограду.

Дремало в клетках разное зверье,
А по вольерам пенилась водица,
И радовалось сердце за неё,
И радостью хотелось поделиться!

А там, где таял почерневший снег,
Пятнистый от нахлынувшего солнца,
Шёл с фотоаппаратом человек,
По облику похожий на японца.

Я подошел, взглянул ему в лицо,
Протягивая наши папиросы.
Потом спросил: — Зачем сожгли Лазо?..
И у него нашлись ко мне вопросы.

НА ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ,
СЛУЧИВШЕЕСЯ ВЧЕРА
В ПАРКЕ ИМЕНИ БАУМАНА
ПОСЛЕ 22.00

Только женская. И та
Почему-то заперта.

***

Пусть опоздает на обед,
Кто будет ждать зеленый свет.
Но ты, идя на красный свет,
Обедать будешь — или нет?

***

Монет не опускайте гнутых,
Вам автоматы не вернут их.

НА ПОКУПКУ РЫБЫ

Как-то в Вышнем Волочке
Я увидел на толкучке
Утром рыбу на лотке:
Три примерно равных кучки.

Славная была уха,
А завертка пригодилась
Для короткого стиха –
Тема сразу появилась.

Эти вот двенадцать строк
О наваристой наваге
Я бы записать не смог,
Будь та рыба не в бумаге.

***

Пока не требует Шапиро*
К священной жертве Аполлон,
Среди детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.
Когда ж потребует Шапиро
К священной жертве Аполлон,
Промеж детей ничтожных мира
Опять же — всех ничтожней он.
---

* Знаменитый администратор Центрального дома литераторов в Москве

***

Как говорит заика Витя,
Когда влетает в сетку гол:
"Чем чемпионы знаменитей,
Тем темпераментней футбол".

***

Все птички зачирикали в апреле.
Так много добрых признаков весны.
У человека зубы отболели
И он спокойно сходит со стены.

НЕБЛАГОУСТРОЕННОСТЬ

Увидев как-то днем кровать,
Я захотел ужасно спать.
И лёг. Но подняла в два счёта
Меня голодная икота.

А ночью, как это ни глупо,
Решил я съесть тарелку супа.
Налил. Но рот едва открыл,
Как тут же сон меня сморил.

С какой ни глянешь из сторон
На мир, что всех похвал достоин,
Приходится признать, что он
Местами неблагоустроен.

ОПЫТ

Средь раскидистых ветвей
Пел какой-то канарей
Или, может, канарейка,
Но поди срифмуй «ветвей»-ка…

СТРАННАЯ ИСТОРИЯ

— Любовь не вздохи на скамейке
И не прогулки при луне! —
Провинциальные еврейки
Не раз про то твердили мне.

Я слушал, тихий и несмелый,
И ничего не говорил.
И надо мною ангел белый,
Как лебедь белая парил.

***

Как говорил еврей из Армавира,
Однофамилец Байрона Гордон:
— Пардон, но будешь ты царицей мира!
А если нет, то всё равно пардон.

НА ПОСЕЩЕНИЕ СЕРПЕНТАРИЯ

Выступаю как знаньеноситель.
Вот написано: «Змей-искуситель».
Ну, конечно, ошибся писатель!
Будет правильно: «Змей-искусатель»!

Оттого недоверчив я к музам,
Что ища на проблемы ответа,
Лично был не однажды покусан,
И мне мало понравилось это.

У японцев в сравнении с нами
Точка зрения, впрочем, другая:
Там гордятся еще временами
Хокусая (читай — Покусая).

Не люблю я змеиной породы,
Ни доверия к ней, ни почтенья!
Пресмыкающиеся уроды
Мне приносят одни огорченья.

Как сказал старичок-академик,
Герпетолог из Кировабада,
Нынче попросту бешеных денег
Стоит капля змеиного яда!

И берет меня, право, досада:
Яда мне и задаром не надо!
Молоко и жирней, и дешевле,
И полезней считалось издревле.

Резюмирую: разные гады
В жизни мне не давали пощады —
И душили меня, и кусали,
Но ни разу не искушали!

НА ПОСЕЩЕНИЕ СОСЕДКОЙ ИВАНОВОЙ-ПРИОКСКО
ТЕРРАСНОГО ЗАПОВЕДНИКА, ГДЕ ОНА ПЫТАЛАСЬ
ПОЗНАКОМИТЬСЯ С МОЛОДЫМ ЕГЕРЕМ

Ловила баба лося,
Но ей не удалося.

СТИХИ,
НАПИСАННЫЕ ДЛЯ НАТАШИ,
ДОЧКИ СОСЕДЕЙ ИВАНОВЫХ

1.

Это все наоборот:
Это мой красивый кот.
А вот эта гадина —
Не моя, а Катина.

2.

Ела кашу Наташа.
Было слышно окрест,
Что Наташа – не наша.
Наша кашу не ест.

НА БЕЗВРЕМЕННУЮ СМЕРТЬ СОСЕДА ИВАНОВА

Неудачник был и чудак,
И в анкете сплошные прочерки.
Жил не так и умер не так:
Угодил под фургон «Пончики».

СОНЕТ

Суровый Дант не презирал, конечно,
Сонета. Равно, как и жар любви
Петрарка в нем же изливал успешно.
В то время, как Шекспир имел свои
С ним отношенья. В ад сходя кромешный
И возвращаясь на круги свои,
Садился он с тетрадкой визави
Ее сонетом заполнять поспешно.
И то сказать …………………….
……………………………………
……………………………………
…………………………………И я
Пишу сонетом классикам привет,
Оставив свой служебный кабинет.