207a. Ангелы страшатся #1 (начало)

Оригинал взят у double_bind в 207a. Ангелы страшатся #1 (начало)

Отец твой спит на дне морском
Кораллом стали кости в нем
Два перла там, где взор сиял
Он не исчез и не пропал,
Но пышно, чудно превращен
В сокровища морские он
Вот похоронный слышен звон
Динь-дон! Динь-дон!
Звонят наяды: Динь-динь-дон!

Шекспир, Буря [1]

Выражения признательности

Шесть лет назад я взялась завершить книгу, над которой мой отец работал перед смертью. За это время случилось многое. В первую очередь я должна поблагодарить тех, кто терпеливо ждал появления книги, воздерживаясь от проявления беспокойства. Это вдова моего отца Лоис Бейтсон, другие члены семьи, издатель, а также общие друзья и коллеги, не подгонявшие меня в ходе работы над книгой.

Появлению этой книги способствовал ряд организаций, предоставлявших Грегори условия для работы и размышлений: это Эсаленский институт; пансион Camaldolese (Биг Сюр, Калифорния); Дзен-центр Сан-Франциско; ассоциация Линдисфарн. Институт межкультурных исследований, являющийся официальным правообладателем на литературное наследие моего отца, предоставил мне компьютер, на котором был подготовлен текст. Колледж Амхерста помог тем, что разрешил мне перейти во внештатные сотрудники. Это создало необходимую дистанцию между мной и этой организацией и позволило сосредоточиться на работе и творчестве.

У этой книги тот же коммерческий агент (Джон Брокман) и тот же редактор (Уильям Уайтхед), как и тогда, когда она только замышлялась. Они оба очень помогли ей пережить смену как автора, так и издателя. Важную роль сыграли Лоис Бейтсон, мой брат Джон Бейтсон, в чьем доме в Британской Колумбии были написаны несколько разделов, а также Джозеф и Джейн Уилрайт (Wheelwright). Мне помогли полезные советы Родни Доналдсона, Ричарда Голдсби (Goldsby), Джина Хьюстона (Houston), Дэвида Зофилда (Sofield), Уильяма Ирвина Томпсона и Франциско Варелы, каждый из которых помог либо что-то изменить, либо воздержаться от изменений. Большая часть книги была написана в Кембридже, Массачусетс, где меня поддерживал, ободрял и критиковал мой муж Баркев Касарьян (Kassarjian). Я также многим обязана обществу большого прелестного щенка японского шпица, который без устали напоминал мне, что эпистемология -- это, несомненно, вопрос отношений, и утешал меня в борьбе с компьютером.

Мэри Кэтрин Бейтсон
Кембридж, Массачусетс
Август 1986

Сноски

1. Перевод Т.Л. Щепкина-Куперник. Вильям Шекспир, Избранные произведения. М.-Л., 1950. В оригинале:

Full fathom five thy father lies;
Of his bones are coral made;
Those are pearls that were his eyes:
Nothing of him that doth fade,
But doth suffer a sea-change
Into something rich and strange.
Sea-nymphs hourly ring his knell:
Ding-dong.
Hark! now I hear them, -- Ding-dong, bell.

1. Введение (МКБ & ГБ)

I. Описание контекста (МКБ)

В 1978 году мой отец Грегори Бейтсон завершил книгу, названную им Разум и природа: Неизбежное единство (издана в 1979). Ввиду неотвратимо надвигающейся смерти от рака он вызвал меня из Тегерана в Калифорнию для совместной работы. Как только выяснилось, что его рак временно отступил, он начал работать над новой книгой, которую собирался назвать Куда страшатся вступать и ангелы, и которую часто называл просто Ангелы страшатся [1]. В июне 1980 года его здоровье опять ухудшилось, и он предложил мне принять участие в работе над новой книгой уже в качестве соавтора. Я отправилась в Эсален, где он тогда жил. Он умер 4 июля 1980 г., наша совместная работа так и не началась. После его смерти я не трогала его рукопись, поскольку была занята другими делами, включая завершение книги Глазами дочери (Bateson M.C., 1984), над которой тогда уже работала. Когда я наконец взялась за стопу рукописных материалов, оставшихся после смерти Грегори, разнородных, разрозненных и незавершенных, я попыталась отнестись к этому как к тому соавторству, о котором он говорил.
( Read more... )

207b. Ангелы страшатся #1 (окончание)

Оригинал взят у double_bind в 207b. Ангелы страшатся #1 (окончание)

Преодоление картезианского дуализма далось мне нелегко. Читателя может позабавить рассказ о том, как я пришел к варианту монизма: к убеждению, что разум и природа образуют неизбежное единство, в котором нет ни разума, отдельного от тела, ни бога, отдельного от своего творения. После этого я научился смотреть на объединенный мир новыми глазами, совсем не так, как меня учили его видеть, когда я только начинал работу. Тогда правила были кристально ясными: при научном объяснении нельзя упоминать разум или богов, а также нельзя привлекать "конечные причины". Все причинно-следственные цепи должны разворачиваться в направлении хода времени, т.е. будущее не должно влиять на настоящее или прошлое. В мире, подлежащем объяснению, нет места ни богам, ни телеологии, ни разуму.

Эта простая и суровая вера стала стандартом для той биологии, которая доминировала на протяжении 150 лет. Этот частный вид материализма развился в фанатизм после публикации Уильямом Пэйли его Обзора свидетельств в пользу христианства (Paley, 1794), что случилось за 15 лет до Философии зоологии Ламарка и за 65 лет до Происхождения видов Дарвина. Упоминание "разума", "телеологии" или "наследования приобретенных признаков" считалось в биологических кругах ересью до начала 40-х годов XX века.

( Read more... )

© Перевод Д. Федотов, Москва 2012-2014