Я хочу начать с чего-нибудь настолько материального, насколько возможно, и категорически заявить (что такое категория, кстати?), что не существует такой вещи, как, например, хлор. Хлор -- это имя класса атомов, а класс -- это не вещь. В известном смысле верно, что если вы соедините хлор и натрий, вы увидите бурную реакцию с образованием пищевой соли. Но речь идет не об истинности этого утверждения. Речь идет о том, является ли утверждение предметом химии, материально ли утверждение. Есть ли в природе такие объекты, как классы? Я утверждаю, что кроме мира живых существ их больше нигде нет. А вот в мире живых существ, который гностики и Юнг называют мир Творения, классы действительно есть. В той мере, в которой живые существа содержат в себе коммуникацию, в той мере, в которой они "организованы", внутри них должно иметься нечто, имеющее природу сообщения. То есть должны иметься события, перемещающиеся внутри одного живого существа или между одним живым существом и другими. А в мире коммуникации обязательно должны быть категории, классы или подобные им средства. Однако эти средства не имеют аналогии с физическими причинами, с помощью которых материалист объясняет события. В добиологическом мире нет ни сообщений, ни классов.

Я думаю, первым, кто это ясно понял, был Гёте. Он заметил, что если вы рассмотрите капусту и дуб, два довольно разных организма, однако оба -- цветущие растения, вы обнаружите, что способ говорить об их сходстве отличается от общепринятой манеры выражаться. Ведь мы говорим так, словно мир Творения -- это Плерома, мы говорим о "вещах", в данном случае о листьях или стеблях, и пытаемся их определить. Но Гёте обнаружил, что "лист" определяется тем, что растет на стебле и имеет почку в своей пазухе (угле, образованном листом и участком стебля, к которому лист прикреплен). А то, что выходит из этой пазухи (из этой почки) -- это снова стебель. Правильные единицы описания -- это не лист и стебель, а отношения между ними.

Эти соответствия позволяют вам взять другое цветущее растение, например, картофель, и понять, что часть, которую вы едите, в действительности соответствует стеблю.

Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое.

    Да будет так, как если бы был ты или что-то эдакое, живое и обладающее личностью. Если это так, возможно, было бы уместно обратиться к тебе в словах.
    Поэтому, хотя ты и не мой родственник (ведь ты только как если бы существуешь), и пребываешь, так сказать, в другой плоскости (на небесах)... и т.д. и т.п.

Преодоление картезианского дуализма далось мне нелегко. Читателя может позабавить рассказ о том, как я пришел к варианту монизма: к убеждению, что разум и природа образуют неизбежное единство, в котором нет ни разума, отдельного от тела, ни бога, отдельного от своего творения. После этого я научился смотреть на объединенный мир новыми глазами, совсем не так, как меня учили его видеть, когда я только начинал работу. Тогда правила были кристально ясными: при научном объяснении нельзя упоминать разум или богов, а также нельзя привлекать "конечные причины". Все причинно-следственные цепи должны разворачиваться в направлении хода времени, т.е. будущее не должно влиять на настоящее или прошлое. В мире, подлежащем объяснению, нет места ни богам, ни телеологии, ни разуму.

Эта простая и суровая вера стала стандартом для той биологии, которая доминировала на протяжении 150 лет. Этот частный вид материализма развился в фанатизм после публикации Уильямом Пэйли его Обзора свидетельств в пользу христианства (Paley, 1794), что случилось за 15 лет до Философии зоологии Ламарка и за 65 лет до Происхождения видов Дарвина. Упоминание "разума", "телеологии" или "наследования приобретенных признаков" считалось в биологических кругах ересью до начала 40-х годов XX века.

© Перевод Д. Федотов, Москва 2012-2014

Несмотря на холодину и лень, решил все же отметиться на XXII Банных чтениях, тем более, что тему И.Д. Прохорова на этот раз заявила более, чем животрепещущую: "Рабство как интеллектуальное наследие и культурная память".

Пришел уже на вторую половину и сразу попал на доклад бразильского профессора Жоао Сезара де Кастро Роша о культурных (точнее, ментальных) последствиях рабства для его родимой Бразилии. И сразу как из душа окатило: профессор оказался бейтсонианцем и говорил практически один в один то, что я уже годами твержу о рашке. Профессор прямо характеризует нынешний бразильский социум как "шизофренический", опутанный множеством даблбайндов, источник которых он усматривает в рабовладении 19-го века. Причем параллели оказываются просто шокирующими, вплоть до культа юродивых и идиотов.

Например, и по сей день центральное понятие бразильской культуры -- cordiality, "сердечность". Однако в 19-м веке это понятие использовалось весьма конкретно -- для описания "правильных" отношений хозяев и рабов. Оказывается, в Бразилии 19-го века огромным успехом пользовались сволочные брошюрки Фридриха Энгельса, в которых черными красками изображалось положение рабочих в Англии. Бразильские рабовладельцы с удовольствием читали эти пасквили, приговаривая: "Вот какой плохой, меркантильный, бездуховный Запад! А у нас все по-другому, наши рабы нам как родные".

Как же это все знакомо! Теперь понятно, почему в позднем совке таким бешеным успехом пользовался бразильский сериал "Рабыня Изаура": в часы этих показов улицы просто вымирали, все население сидело у теликов, обливаясь слезами (буквально!). Совки корячились в экстазе от рабовладельческой "сердечности". Как видно, рабские драйверы из рашкинцев не вытравить ничем. Не знаю, как там было в Бразилии, а вот что из себя представляла "задушевность" русского рабовладения, можно почитать у Лескова, например новеллу "Тупейный художник". Правда, потомкам бразильских рабов полагается отдушина хотя бы в форме футбола и всякой самбы-мамбы, а рашкинцам -- только водка и истошная любовь к начальству.

Но и с "отдушиной" не все так просто. Бразильский профессор прямо сказал то, что я давно подозревал: вся эта натужная бразильская карнавальность -- на самом деле чистейшая гебефрения. Весельем это может показаться заезжему иностранцу, для них же самих это в первую очередь пытка абсурдом. Например, во время карнавала не рекомендуется обращаться к врачу-патриоту, поскольку он может прописать неправильное лекарство даже не по малограмотности, а просто по приколу, как "истинный бразилец". В этом смысле ситуация аналогична той, что была в прежней России: единственные люди, с которыми можно было иметь дело, были старообрядцы, которые Россию (вместе во всеми ее психическими уродствами) глубоко и искренне ненавидели.

Также сразу приходят на память истории Ричарда Фейнмана о его преподавании в Бразилии и тамошней "науке" и "ученых". Для описания этих вещей он использует термин "карго-наука". Так что помимо прочего, Бразилия -- страна бескрайних Петриков. Ну просто родное какое-то место, родиноматка №2!

Потом мы по-нашему, по-бейтсониански поговорили с профессором и он согласился, что ситуация в рашке еще на уровень (по крайней мере) хуже, поскольку бразильские рабы все же были из другой расы, что давало людям (как хозяевам, так и рабам) весьма прочные, РЕАЛЬНЫЕ основания для самоидентификации, несмотря ни на какое "сердечное" мозговредительство. В рашке же все слито в одну лоханку, что приводит социум в состояние фактического психоза. Все выглядит так, что из режима само-колонии, хорошо описанного К. Крыловым на пристнопамятном заседании по шизофреногенности, нет никакого выхода вообще.

Да и какой теперь выход? Куда? Теперь рашке предстоят века героической самоизоляции и строительства путинского Чучхэ. Алилуйя!

Как комплементарные, так и симметричные отношения способны на нарастающие изменения того вида, который я называю "схизмогенезом" (Bateson, 1936). Симметричная борьба или гонка вооружений способны обостряться и могут, как говорят, вылиться в "эскалацию", нормальный паттерн опеки/зависимости между родителями и детьми может стать злокачественным. Такое потенциально патологическое развитие, будучи результатом незаторможенной или не откорректированной положительной обратной связи в системе, может, как было сказано, возникать как в комплементарных, так и в симметричных системах. Однако в смешанных системах схизмогенез неизбежно снижается. Гонка вооружений между двумя нациями будет замедлена при принятии комплементарных условий, таких как доминирование, зависимость, уважение и т.д. При отказе принять эти условия она ускорится.

Встреча с известным политологом и философом прошла в Петербурге в рамках Троицкой православный выставки. Суть лекции Дугина свелась к теме противостояния Запада и «национальных государств». Словам известного евразийца внимали около двух сотен человек, большую часть из которых составляли пожилые женщины, подвязанные косынками, и бородатые мужчины предпенсионного возраста.

По мнению московского профессора, сегодня Запад прошел стадию модернизации и теперь пытается насадить свои ценности (демократию, толерантность и т.д.) всему остальному миру. А посему в противостоянии с западным миром возможны лишь две модели сопротивления усиливающейся с каждым днем глобализации – политика определенных уступок, которую проводят сегодня власти РФ и КНР, либо жесткая конфронтация, которой следуют правители КНДР, Венесуэлы и Ирана.

Как признался Дугин, несмотря на то, что он регулярно встречается с Владимиром Путиным, тот «остается для него загадкой». Так, в своих выступлениях президент РФ произносит фразы, в каждой из которых одна часть предложений зачастую противоречит другой. К примеру, президент говорит, что «нужно укреплять национальный суверенитет, а для этого усилить процесс глобализации». В итоге первой части радуются руководители силовых структур, а второй – либералы.

В то же время Дугин выразил уверенность, что политика Путина направлена, в первую очередь, на оттягивание прихода глобалистов в нашу страну в расчете на то, что «Запад уничтожит очередной финансовый кризис, землетрясение или цунами». Ведь в случае победы оппозиции в России «глобалисты возьмут от нас в мировую культуру матрешку, балалайку и русский сарафан, а взамен потребуют: сдайте ракеты, сделайте правительство нашим и пустите в храм плясать Pussy Riot».

А чтобы достичь своих зловредных целей, глобалисты «натравливают Россию на Китай, Китай на Россию, русских на мусульман, мусульман на русских, европейцев на мигрантов, а мигрантов на европейцев». Потому Путин и поддерживает Иран, Венесуэлы и КНДР в их противостоянии с Западом.

Считающий себя православным философом, г-н Дугин не мог не коснуться и религиозного вопроса. Как полагает профессор МГУ, Страсбургский суд по наущению глобалистов вполне может в ближайшее время обвинить православное вероучение в расовой нетерпимости и заставить внести изменения в его основы. Чтобы такого не произошло, Дугин призвал русских брать пример с иранцев и сербов.

Главный евразиец рассказал, что недавно побывал в Иране, в главном шиитском центре – городе Кум, где встретился с духовными лидерами исламской республики. Его привела в восторг готовность местных мулл умереть «в последней битве сил добра и зла».

Однако, дабы не быть обвиненным в излишних симпатиях к исламу, Александр Гельевич тут же поведал и о своей давней поездке вместе с Александром Прохановым в 1992 году в бывший югославский город Баня-Лука, где они встретили «красивых, почти двухметровых сербских солдат, ехавших умирать за ненужную в стратегическом плане гору, потому что это их гора».

Рассматривая противостояние с Западом с религиозной точки зрения, Дугин также заодно заклеймил Всемирную паутину, поскольку «вовлеченный в сетевую, а не в территориальную организацию человек становится гражданином мира по факту пользования Интернетом». А заодно шокировал немалую часть собравшейся аудитории следующим заявлением: «Если мы хотим освободиться от Запада, надо освободиться от учебников физики и химии».

Необходимо отметить, что следом за выступлением Дугина слово взял священноиерей Петр Чубаров, который поспешил откреститься от радикальных выпадов московского гостя в сторону точных наук, заодно сообщив, что у него самого есть светское высшее образование по специальности «психолог», и это не мешает ему быть настоятелем единоверческого (старообрядческого) прихода Московской патриархии в Петербурге.

Впрочем, к тому времени г-н Дугин уже покинул зал. А потому выяснить, на каком виде транспорта передвигается борец с физикой и химией – гужевом или же все же пользуется бесовской самодвижущейся повозкой, не представилось возможным.