inthebalanceru

http://berkovich-zametki.com/2010/Zametki/Nomer2/Hejfec1.php

http://berkovich-zametki.com/2010/Zametki/Nomer3/Hejfec1.php

http://berkovich-zametki.com/2010/Zametki/Nomer4/Hejfec1.php
Но дело Рокотова послужило началом, и по стране прокатился вал «экономических процессов». Вдруг выяснилась странная картина функционирования социалистической экономики: она реально работала лишь в сферах тяжелой индустрии, обороны, космоса, транспорта, связи, т. е. в производстве сравнительно однообразных и немассовых товаров. Но производить изделия легкой и пищевой промышленности оказалось государству не по силам. Я писал выше, какой выход нашли некогда в сталинские времена из этой ситуации: пригласили евреев, обычно демобилизованных из армии, и негласно предложили устраивать артели, производящие дефицитные товары. Теперь выяснилось, что в эпоху Хрущева «неформальные» мастерские и фабрики производили огромную долю товаров по стране, причём – что важно! – именно ту самую долю, которая пользовалась реальным спросом у покупателя. Что означало конкретно – частное производство вытеснило государственные фабрики из сферы товарооборота.
Делалось всё примерно по такой схеме. Евреи налаживали какое-то производство – формально, конечно, общественное, «артельное», но на деле полностью принадлежавшее учредителям. Цеху требовались, естественно, сырьё и станки. Хозяева совали взятки нужным чиновникам и получали из казны то и другое – покупалось всё это по государственным расценкам. Далее – они производили нужный на рынке товар, и тоже – продавали его по государственным нормам и расценкам. И вот тут именно вступали в силу преимущества частного бизнеса и личной инициативы над госбюрократией.
Для ясности – пример. Скажем, артель производит трикотажные товары. Хозяева нанимают самых лучших, каких только можно, закройщиков, платят им в два-три раза больше, чем на госпредприятиях, и те находят такие варианты раскроя сырья, которые дают возможность производить из того же количества трикотажа значительно больше готовых изделий, чем положено по нормам. Хозяева платят больше рабочим, которые шили изделия, – зато те изготовляли всё по самому модному фасону и высшего качества (это требовалось вовсе не из-за доброго нрава, а потому, что «левый» товар требовалось реализовать, как можно скорее, – пока не нагрянула внезапная ревизия). И артикулы в накладных выписывались тоже неверные – например, за более малые размеры брали цену по артикулу более крупных вещей, т. е. дороже. Такой «левый товар» поставлялся в магазины, хозяева которых состояли в паевых долях с производителями. Всю плановую, как бы «положенную» начальством продукцию артель сдавала государству в срок, получала за производство «Переходящее Красное знамя». Это – важное условие для легальности оборота! «Левый» же товар продавался, естественно, без фиксации в документах и не облагался так называемым «налогом с оборота», т. е. госприбылью, взимаемой с фантастическим, монопольным процентом. Эти, неучтенные казной прибыли и делились между участниками бизнеса. Естественно, значительная доля этой прибыли перераспределялась на взятки чиновникам и разнообразным «проверяльщикам», участвовавшим в снабжении производства или в его проверках.
Такая схема действовала десятилетиями. Внешне она казалась выгодной буквально всем, даже казне, потому что та получала без чрезмерных усилий относительно недорогие и модные товары в свои магазины; и покупателям, конечно, которые брали за деньги именно то, что им хотелось приобрести (впоследствии артельщикам инкриминировался в судах «обман покупателя». Но это, мягко скажем, неточный смысл термина «обман»: ведь покупателя не интересовал по сути ни номер артикула, ни назначенная государством цена, он искал и получал именно то, что ему лично нравилось в магазине, и за ту цену, которая его устраивала…) Чиновники и милиционеры тоже получали свою долю «навара» и оставались вполне довольными. Но вдруг – это так казалось окружающим! – Никита взбеленился, начал массовые расстрелы на просторах Союза. Причём самые расстрелы виделись именно личной инициативой – как только первого секретаря ЦК сняли с должности, Брежнев тут же процессы, а уж тем паче расстрелы прикрыл.
Между тем, с исторической точки зрения я понимаю: Никита, как его ни оценивай, обладал подлинным политическим чутьём на возможные опасности, и первым, а тогда просто единственным, уловил смертельную угрозу, в конце концов, развалившую советскую власть и Союз ССР. Со своей, т. е. советской точки зрения, он выглядит сегодня абсолютно правым.