inthebalanceru

(Продолжение. Начало см. предыдущий пост)

Я располагаю также заметкой из газеты «Уральский рабочий» от 23 июля 1918, в которой говорится: «После обсуждения Президиумом оснований, который привели Уральский Совет принять решение о расстреле Романовых, Центральный Исполнительный комитет постановил, что Уральский Совет действовал правильно». [здесь и далее обратный пер. с фр.– NB]
      В это время по ходу чтения я начинаю отмечать противоречия, которые опровергают известный рассказ о коллективной казни.  Во-первых, в той же заметке в «Уральском рабочем» уточняется: «Жена и сын Николая были отправлены в надежное место». Кстати, это одно из редких упоминаний о царевиче Алексее. Я был несколько озадачен, но к какому заключение прийти?
      Я продолжал разыскания. Некоторые показания выглядели весьма хрупкими. В ноябре 1918 министр иностранных дел Стефен Пишон впервые публично излагает историю убийства Романовых с трибуны Палаты депутатов. Он рассказывает, что князь Львов, бывший премьер-министр Керенского, сообщил ему, что находился в заключении в Екатеринбурге «в соседней камере» и что все были убиты в «настоящем море крови». Однако на вилле Ипатьева не было никакой камеры, и Львов там никогда не жил.
      Эти настораживающие детали сами по себе не опровергали информацию, позволявшую заключить, что убиты все.

Интервью с Марком Ферро
L’Histoire № 379/septembre 2012
(окончание)

Церемония захоронения предполагаемых останков Николая II и его семьи 17 июля 1998 в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга. Часть Православной Церкви отказалась в ней участвовать.

 «История». Когда в 1992 году вы опубликовали биографию Николая II, вы не имели окончательных доказательств того, что дочери и их мать выжили. Что нового на этот счет сегодня?
      Марк Ферро. «У меня есть доказательство, что вы были правы во всем». Вот что объявила мне по телефону американка из Оклахомы Марие Стравло, месяц тому назад. Предположения, выдвинутые в моем Николае II, прошли проверку, сказала она. Марие Стравло обнаружила в архивах Ватикана дневник Ольги, который окончивается на 1954 годе. А умерла она около 1960-го. Она продолжала: «Я должна показать вам эти документы, поскольку я готовлю дневник Ольги к публикации». И она заехала ко мне в Париж.
      Вот по крайней мере свидетельство, что сестры действительно выжили. Они хранили молчание, чтобы не помешать своему спасению. Лишь Анастасия, которая ничего не знала, говорила. Но ее отвергли по соображениям династическим (наследство) и политическим (спасение и переговоры по его поводу должны избежать огласки). Мать спрятали в монастыре в Польше с помощью Ватикана. Сверх этого я ничего не знаю. Я жду теперь публикацию дневника Ольги и, возможно, документов, которыми располагает Ватикан. 

В июне 1987 года я был в Венеции в составе французской прессы, сопровождавшей Франсуа Миттерана на саммите G7. Во время перерывов между пулами ко мне подошёл итальянский журналист и спросил о чём-то по-французски. Поняв по моему акценту, что я не француз, он поглядел на мою французскую аккредитацию и спросил, откуда я. – Русский, – ответил я. – Вот как? – удивился мой собеседник. Под мышкой он держал итальянскую газету, откуда он и перевел огромную, на полстраницы, статью.

Умирает в частной клинике в Швейцарии сестра Паскалина. Она  была известна всему католическому миру, т.к. прошла с будущим Папой Пием ХХII с 1917 года, когда он ещё был кардиналом Пачелли в Мюнхене (Бавария), до его смерти в Ватикане в 1958 году. Она имела на него такое сильное влияние, что ей он доверил всю администрацю Ватикана, и когда кардиналы просили аудиенцию у Папы, то она решала, кто такой аудиенции достоин, а кто – нет. Это – короткий пересказ большой статьи, смысл которой был в том, что фразе, произнесённой в конце и не простой смертной, мы должны были верить. Сестра Паскалина попросила пригласить адвоката и свидетелей, так как не хотела уносить в могилу ТАЙНУ СВОЕЙ ЖИЗНИ. Когда те явились, то она сказала лишь, что женщина, похороненная в деревне Моркоте недалеко от озера Маджоре – действительно дочь русского царя Ольга!!

Я убедил моего итальянского коллегу в том, что это – подарок Судьбы и что сопротивляться ей бесполезно. Узнав, что он из Милана, я заявил ему, что назад в самолёте президентский прессы я в Париж не полечу, а мы с ним на полдня съездим в эту деревню. Мы после саммита туда и отправились.